Смотрел «Игру в бисер» по «Культуре» – обсуждали «Маленькие трагедии».
Был там и один знаменитый ныне поэт и публицист, с которым мы некогда (четверть века тому уже) приятельствовали.
Скажу сразу: ничего против него я не имею.
Практически не читаю его, но не от неприязни, а просто – по нехватке интереса.
Он очень талантливый человек, блестяще владеющий слогом, к тому же – образованный, остроумный, чувствительный, тонкий (не внешне, хотя и внешне, мне показалось, слегка похудел), и всё это сполна проявлял в телевизионной беседе.
Пока вдруг не заявил, к слову, что мечтает поставить «Каменного гостя» совсем по-новому: со страшным циничным Дон Гуаном, с похабной Лаурой, и чтоб они, раздеваясь, развешивали бельё на трупе Карлоса, а донна Анна, чтоб была глупая и злая баба, мечтающая хоть где-нибудь подцепить мужика, вот и подцепила…
И пришёл при этом в такой азарт, что даже удивительно.
А на несколько недоумённый вопрос седобородого собеседника: дескать, поставить-то можно, о чём речь, только зачем? – быстро взял себя в руки и прежним тоном сказал, что все подобные вещи делается исключительно ради того, чтобы ещё раз прикоснуться к Пушкину, к этому оголённому проводу, и подзарядиться энергией.
А, по-моему, нет – не ради этого. Куда им (возьму на себя смелость обобщить) – «современным мастерам культуры и искусств» – ещё подзаряжаться: из них и так фонтанирует, только уворачивайся.
Им – наоборот – разрядиться некуда, в том вся беда.
Художник, артист – по определению обязан быть интересен публике, без этого он задыхается, а нет интереса.
Отсюда вся эта тщета, подростковое возбуждение и стремление разрядиться хоть в Пушкина, тот всё стерпит, не убудет с него.
Ни в чём не виню своего былого приятеля, виню, скорее, себя, потому что ничем помочь ему не могу.
